Журнал «Интеррос» 2010-2011 (pdf) Журнал «Интеррос» 1998-2009 (html)
«Интеррос», № 05, 2008 http://archive.interros.ru/051048056050124053056053053/

ОБОЗРЕНИЕ | МУЗЕИ

Aзбуки и буквари были основными носителями знаний в восточнославянской традиции, представляя собой не просто руководства для овладеваю­щих грамотой, но и сборники религиозно-догматического содержания. Утверждается, что первые русские азбуки были созданы задолго до выхода в 1574 году знаменитого «Букваря» Ивана Федорова: они были записаны от руки на берестяных письмах (XII–XIII века), можжевеловых дощечках (XIV век). Кстати, ещё в XVII веке термины «букварь» и «азбука» разводились именно по этому принципу – как учебные книги соот­ветственно печатные и рукописные.
Форма азбук, в которых буквы представлены запоминающими образами, распространилась в Европе в XVI веке, тогда же основоположником педагогической науки Яном Коменским был обос­нован метод наглядного обучения. Однако мнемонический и развлекательный аспект отнюдь не являлся в азбуках превалирующим. Помимо обучения письму азбуки преследовали и задачу построения полной и непротиворечивой картины универсума, системы норм и ценностей, упорядочивания элементов устройства мира вещного и людского. Свой путь к знаниям дети начинали с самой первой своей книжки, где огромную, похожую на пересечённый пополам шалаш, правофланговую букву, щедро раскрашенную кармином, подпирал полосатый арбуз, а в его сухой хвостик тыкалась улиточными рогами синяя буква «буки» и блеяло аккуратным завитым барашком. Каждая буква рассказывала свою историю – волшебную, занимательную, поучительную, и мир легко и уютно помещался в пространстве между «азом» и «ижицей».

«Где истина? – вопрошал персонаж из романа Тургенева „Рудин“ Пигасов. – Даже философы не знают, что она такое. Кант говорит: „Вот она, мол, что“; а Гегель: „Нет, врёшь, она вот что…“».

То, что неведомо великим немецким мудрецам, у нас на Руси знает каждый школьник, и на вопрос «Где истина?» без запинки ответит: «В азбуке».

стории рассказывали не только иллюстрации, но и буквы дореволюционной кириллицы, из названий которых складывались полноценные тексты: «Аз Буки Веди» – «Я буквы знаю», «Глагол Добро Есть» – «Слово – это хорошо». Многие исследователи славянской письменности утверждают, что разработанная братьями Кириллом и Мефодием азбука была составлена как специальный текст, предназначенный для приобщения к христианским идеям начиная с момента обучения письму и чтению, и сам имяслов (названия букв) имел чётко выраженный духовный смысл.

Филолог Константин Титаренко предлагает следующий перевод имяслова, несколько расходящийся с распространённым «Я буквы знаю»: «Я Писание знаю (изучаю) (поэтому) говори (проповедуй), добро есть! И как люди (праведники) мыслите (достойно думайте). Проповедуй и исповедуй Слово Веры постоянно и нерушимо». Таким образом более тысячи лет каждый обучаемый приобщался к христианским идеалам, сам подчас не подозревая о том. Уже только изучая алфавит, люди получали высочайший заряд духовности и основополагающие знания о Человеке, Мире, Языке и Слове.

В этом контексте новый смысл обретает само выражение «азбучные истины»: не как нечто само собой разумеющееся, тривиальное, но как нечто нерушимое, непреходящее, не подлежащее сомнению: «…есмь альфа и омега».

Азбука – одна из самых распространённых, но в то же время и одна из самых редких книг. Каждый держал её в руках, когда делал свои первые шаги в познании мира и языка, но лишь редкие азбуки находят своё место на полках домашних и публичных библиотек. Отжив свой век и сослужив свою важную службу, они часто теряются на чердаках и в сараях. Между тем именно по азбукам можно составить наиболее яркое предс­тавление о том, как изменялись вкусы, идеалы, взгляды на мир от десятилетия к десятилетию, как изменялись образы героев иллюстраций и, кроме того, как менялись сами азбучные истины и формы их донесения до читателей. А кому, как не азбукам, надлежало доверять детей, делавших первые шаги в учёбе.

Напомнить об этом призван новый проект Издательской программы «Интерроса» – выполненные в форме календаря 12 азбук разных эпох в истории российского государства от XVII до XX века. Их маленькие читатели в череде шествующих друг за другом букв неизменно слышали поступь Истины. Но всякий раз по-новому. Что и отразилось в азбуках, принесённым нам временем.

Авторы текстов:
Анатолий Беляков, Марина Афанасьева, Ирина Карпова, Ирина Руденко.

АЗБУКА В НАУЧЕНИЕ МЛАДЫМ ДЕТЯМ. 1643

Издание Императорского Московского археологического института воспроизводит рукописную азбуку-пропись 1643 года из собрания Румянцевского музея (ныне Российская государственная библиотека).

Рукописные азбуки в виде свитков и кодексов существовали в XVII веке наряду с печатными букварями и азбуковниками.

Азбука-свиток, предназначенная для обучения молодых людей скорописному письму, создана в Вологде при царе Михаиле Фёдоровиче. Её составил (или, возможно, только переписал) вологжанин Фёдор, имя которого указано тайнописью в верхней части свитка.

На бумажной ленте шириной 15 см и длиной более 5 м запечатлены буквы алфавита от «аза» до «ижицы», с приведением используемых в скорописи способов их начертания, слогов и слов. Орнаментальным рукописным инициалам, помещённым с левой стороны свитка, соответствуют лаконичные инициалы справа, выполненные киноварью.

В качестве образцов для переписывания предложены тексты грамот, челобитных, заёмных писем и других документов, составленных по форме, принятой в делопроизводстве XVII века. В азбуке приведена и форма полного царского титула.

В прописи включены молитвы, фрагменты библейских текстов, афоризмы. Взгляды составителя на процесс обучения выражены сентенцией: «Виноград зелен, да не сладок; млад ум, да не крепок. Добро того учити, кои бы внимал, а старого учити, кои конь не обуздан водити».

Факсимильное издание рукописи в 1910 году было подготовлено археографом, преподавателем Археологического института Никандром Александровичем Марксом, изучившим и опубликовавшим ряд азбук XVII века.

Азбука в научение младым детям 1643 года / Изд. Н.А. Маркса. М.: И.И. Иванов, 1910.

БУКВАРЬ КАРИОНА ИСТОМИНА. 1694

В России книги для обучения чтению и письму до середины XVII века назывались азбуками (по началь­ным буквам славянского алфавита – «аз» и «буки»), а после чаще букварями. До появления книгопечатания эти книги были рукописными. О понимании важности обучающих книг свидетельствует тот факт, что уже первый русский печатник Иван Фёдоров счёл необходимым выпустить в числе прочих и «Азбуку» (1574, Львов). В Москве первая печатная учебная книга вышла в 1634 году.

Принципиально новым для России типом издания стал «лицевой» (то есть иллюстрированный) букварь, составленный Карионом Истоминым и напечатанный первым изданием в Москве в 1694 году тиражом в 106 экземпляров. Карион Истомин (1640-е – после 1717), иеромонах (позже игумен московского Чудова монастыря, был замечательным поэтом и переводчиком, трудился в качестве справщика (по-нынешнему – редактора) Московского печатного двора. Его «Букварь» предназначался не только для обучения, но и для воспитания детей «в добродетельном житии» и был подготовлен по заказу Натальи Кирилловны Нарышкиной, матери царя Петра I. Сторонник Петровских реформ, Истомин вместо традиционных церковных текстов поместил здесь нравоучительные стихи о пользе знания, учения, труда и наук. Основу «Букваря» составляют 400 рисунков, заимствованных, вероятно, из западноевропейских изданий и гравированных Леонтием Буниным. Здесь впервые в России воплощён принцип наглядного обучения, обоснованный чешским педагогом Яном Амосом Коменским (1592–1670). Примечательно, что учебник Истомина адресован всем «имущим учитися отрокам и отроковицам» – и мальчикам, и девочкам, без различия социального положения детей.

Истомин К. Букварь славянороссийских писмен уставных и скорописных греческих же латинских и польских со образованми вещей и с нравоучителными стихами[…]: Под всяким же писменем ради любезного отрочатом учащимся предложены виды во удобное звание в складе: да что видит, сие и назовёт слогом писмене. М., 1694.

ЗВЕРИНЕЦ, СОБРАННЫЙ ПО АЛФАВИТУ. 1857

Книга издана на средства московской фирмы Ивана Григорьевича Салаева, специализировавшейся на выпуске художественной и учебной литературы.

Детская книга с изображениями экзотических животных, составленная в алфавитном порядке, предназначалась для чтения на русском и французском языках. На волне общественного интереса к естествознанию (в том числе в связи с распространением зоо­логических парков в Европе) книга помогала детям знакомиться с животным миром Земли и совершенствовать знание французского языка. Литографированные изображения 25 животных раскрашены от руки акварельными красками.

Сопроводительный текст, как правило, включает описание внешнего вида животного и характеристику его образа жизни, рассказывает о повадках и местах обитания. Например, о ягуаре сообщается, что он «водится во всех полуденных странах Америки; это тигр Нового Света. Он не так свиреп, как пантер. Жёлтая кожа его испещрена чёрными пятнами, как у леопарда. Он, также как и тигр, живёт добычею; но, чтобы обратить его в бегство, стоит только показать ему горящую головёшку, отчего он теряет всю свою смелость и бодрость; тогда и одной только собаки достаточно для охоты за ним».

Аттопович Ф. Подарок детям: Зверинец, собранный по алфавиту букв из зверей: Составленный для детей, на русском и французском языках. 2-е изд. М.: В. Готье, 1857.

ДРАГОЦЕННЫЙ ПОДАРОК ДЕТЯМ. 1842

Сюжетную основу азбуки составляют образы, заимст­вованные из повседневной русской городской жизни. Уличные торговцы предлагают разнообразные товары: «Арбузы моздокские», «Владимирскую клюкву», «Дыни астраханские», «Сайки горячие». Рассматривание картинок в книге превращается в увлекательное занятие для детей. Вместе с тем точность в изображении бытовых деталей позволяет считать азбуку своеобразным историческим свидетельством.

Наряду с различными начертаниями и названиями букв церковно-славянского и гражданского алфавитов, а также упражнениями для чтения в азбуке изложены основы христианской веры, помещены нравоучительные изречения, басни, полезные понятия, названия дней недели, стран света, времён года, арабские и римские цифры, таблица умножения. Правда, читатель был вынужден довольствоваться сведениями полувековой давности, извлечёнными из книг начала XIX века, например: «Африка, где родятся арапы, жарче всех».

Предложение азбуки в качестве «драгоценного подарка» для детей традиционно для отечественной книжной культуры.

Драгоценный подарок детям, или Российская азбука: с некоторыми нужнейшими понятиями для детей обоего пола. М.: В. Кириллов, 1842.

РУССКАЯ АЗБУКА, ПРИСПОСОБЛЕННАЯ К ДЕТСКИМ ПОНЯТИЯМ. 1848

Здесь сочетаются упражнения для обучения чтению с очерками, которыми анонимный автор хотел занять и увлечь ребёнка. Светский характер учебника определяет отсутствие текстов молитв, обязательных для азбук того времени.

В предисловии к «любезным родителям» изложены принципы обучения, отличные от используемых в большинстве учебных азбук. После «азбучных истин» помещены пять уроков, открывающихся описанием раннего утра и завершающихся изображением глубокой ночи, и истории о короле Карле V и находчивом пастухе.

На отдельных листах помещены литографированные изображения предметов, животных, растений и сюжетных сцен с соответствующими подписями и буквами алфавита. Иллюстрации сопровождаются небольшими познавательными рассказами, раскрывающими их содержание. Так, в очерке, посвящённом арфе (буква «А»), говорится о музыке и «неизъяснимых впечатлениях», которые дарят слушателю звуки арфы. Рядом с изображением хлопчатника, точным, как в ботаническом атласе, – статья о хлопчатой бумаге, где говорится и о развитии бумагопрядильного производства в России. Здесь же замечено: «Русский народ смышлёный, за умом в карман не полезет, в грязь себя лицом не ударит… Много ли прошло времени – а мы уже умеем разобрать любую книгу, не хуже всякого немца!».

Завершает книгу виньетка с изображением сцены домашнего чтения.

Русская азбука, приспособленная к детским понятиям, для первоначального обучения чтению. 3-е изд. М.: Н. Степанов, 1848.

РУССКАЯ АЗБУКА ДЛЯ НАГЛЯДНОГО ОБУЧЕНИЯ. 1867

Эта авторская азбука составлена педагогом Александром Анемподистовичем Радонежским, одним из участников общественно-педагогического движения второй половины ХIХ века. Целью составителя было не только обучение «азам и складам», но главным образом умственное развитие ребёнка, пробуждение его мысли и любознательности. В основу учебного пособия положены принцип наглядности и звуковой метод обучения грамоте, разработанный педагогами Германии в начале XIX века и получивший признание в пореформенной России. Предисловие содержит методические указания для педагогов, так как книга предназначалась для обучения в классе.

Обучение начиналось со знакомства с гласными и согласными звуками, после чего дети приступали к заучиванию алфавита. Это определило порядок расположения иллюстраций: сначала помещены картинки к буквам, обозначающим гласные звуки, затем – согласные. Иллюстрации выполнены в технике тоновой ксилографии гравёром Михаилом Васильевичем Стариковым по рисункам художника Павла Фёдоровича Маркова. Композиционная особенность азбуки Александра Радонежского состоит в непосредственной связи изображения с текстами хрестоматии, распределёнными по девяти разделам: «Суша», «Вода», «Растения», «Насекомые», «Пресмыкающиеся», «Птицы», «Животные», «Человек», «Закон Божий».

В книге представлены собственные статьи Александра Радонежского, написанные «простым, понятным языком», очерки известных авторов, стихи классиков русской литературы: И.А. Крылова, А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, А.А. Фета, Н.А. Некрасова, А.В. Кольцова.

Не только обучить ребёнка азбуке и чтению, но сформировать у него целостную картину мира – эта идея реализована в азбуке «Ученье – свет».

Радонежский А.А. Ученье – свет: Русская азбука для наглядного обучения / С 40 рисунками П. Маркова, гравированными на дереве М. Стариковым, и детской хрестоматией. СПб.: В. Аристов, 1867.

АЗБУКА В КАРТИНАХ АЛЕКСАНДРА БЕНУА. 1904

Культурологи нередко называют азбуку моделью микрокосма, имея в виду, что изучение алфавита по сюжетным картинкам помогает ребёнку построить в своём сознании целостную картину мира вещей и людей. Неслучайно многие художники стремились представить изучение каждой буквы в виде интересной истории. Среди таких пособий выделяется «Азбука в картинах» Александра Бенуа – первая книга, в которой художник выступил как автор, создатель замысла, иллюстратор и оформитель в одном лице. Каждая её страница построена в виде весёлой сценки, насыщенной действием и персонажами. Эти сценки пронизаны духом домашних театров, бывших не редкостью в России прежних уютных времён, поэзией «петербургских детских комнат», что с восхищением отмечал писатель Михаил Кузмин, по словам которого Бенуа «сам, весь, целиком в этих комнатах, этих восторгах и фантасмагориях. Это очень домашне, местно, лично…».

Некоторые персонажи «Азбуки» Бенуа впоследс­твии взошли на настоящую театральную сцену. Так, открывающий и закрывающий книжку Арап появился в балете Игоря Стравинского «Петрушка», декорации и костюмы к которому разработал сам основатель «Мира искусства». Этот балет впервые увидел свет в 1911 году во время знаменитых «Русских сезонов» в Париже. А композитор Николай Черепнин даже озвучил азбучные сюжеты своего друга и родственника в «14 эскизах для фортепьяно к „Азбуке“ Александра Бенуа».

Бенуа А.Н. Азбука в картинах. СПб.: Экспедиция заготовления государственных бумаг, 1904.

АЗБУКА ВЛАДИМИРА КОНАШЕВИЧА. 1918

Выпускник Московского училища живописи, ваяния и зодчества Владимир Конашевич впервые заявил о себе перед самой революцией, когда вместе с Сергеем Чехониным и Николаем Тырсой обновлял в стиле неоклассицизма росписи Юсуповского дворца в Санкт-Петербурге. Однако настоящую известность Конашевич получил как художник детской книги – не одному поколению известны его прекрасные иллюстрации к произведениям Пушкина, Маршака, Чуковского.

Первой книгой Конашевича стала «Азбука в 36 рисунках», родившаяся из переписки с женой и дочкой: в 1918 году его семья застряла на Урале, отрезанном от молодой Советской республики армией Колчака. «Папа писал маме письма, а мне присылал картинки. На каждую букву алфавита, – вспоминала дочь художника Ольга Чайко. – Мне было уже четыре года, и, очевидно, он считал, что пора уже знать буквы». Один из знакомых Конашевича увидел эти рисунки и предложил их издать на отдельных листах, вложенных в папку.

В «Азбуке» Конашевич заложил свои принципы рисования для детей: предмет необходимо изображать полностью, без перспективных искажений и светотени, а композиция должна быть предельно проста: «Ребёнок с первого взгляда должен понимать картинку, то есть уяснить себе изображённое на ней событие». Но главным, что отличало работы Конашевича, было его умение передать теплоту отношения к детям без взрослого иронически-снисходительного взгляда.

Конашевич В.М. Азбука в 36 рисунках. Пг.: Р. Голике и А. Вильборг, 1918.

АЗБУКА НА КАРТОЧКАХ. 1860-Е

Образец подарочного издания для детей крупнейшего российского издателя второй половины XIX века Маврикия Осиповича Вольфа. Его славу составили иллюстрированные издания произведений мировой художественной литературы и детские книги.

Красочная азбука для самых маленьких выпущена в виде колоды из 32 карт, вложенных в нарядный футляр. Её легко представить в уютной обстановке детской 1860-х годов, в окружении многочисленных игрушек и развивающих игр. Форма азбуки позволяла ребёнку незаметно для себя выучить алфавит во время игры.

Буквы алфавита представлены в окружении людей, животных, птиц, предметов, названия которых приводятся под изображением.

Те же картинки, отпечатанные на холсте, можно было приобрести в виде небольшого альбома (СПб., 1864). Изображения раскрашивались вручную, поэтому один экземпляр азбуки не похож на другой. Именно высокое качество иллюстраций выгодно отличает издание Вольфа от «ремесленных» азбук других издателей.

Азбука на карточках, [СПб.: М.О. Вольф, 186-].

СОВЕТСКАЯ АЗБУКА ВЛАДИМИРА МАЯКОВСКОГО. 1919

Дерзкая, злободневная «Советская азбука» была написана Владимиром Маяковским, по его собственным словам, для армейского употребления: «Там были такие остроты, которые для салонов не очень годятся, но которые для окопов шли очень хорошо». В конце 1919 года азбука вышла отдельным изданием, без имени автора, с литографированными самим Маяковским рисунками к каждой букве. Выпуск её был сопряжён, в духе того времени, с немалыми сложностями. «Написавши эту книгу, я принёс её перепечатать в Центропечать, – вспоминал поэт. – Там сидела одна невычищенная ещё машинистка, которая с большой злобой мне сказала: „Лучше я потеряю всякую работу, но эту гадость я переписывать не буду“. Вот с этого началось».

Взять в производство книжку никто не соглашался, и Маяковскому пришлось собственноручно перевести её «на камень» и напечатать в пустующей типографии Строгановского училища. Около пяти тысяч экземпляров азбуки поэт раскрасил лично: «Это по-настоящему ручная работа в пору самого зловещего окружения Советского Союза. Свою работу эта книжка сделала».

Некоторые двустишия азбуки позднее были взяты поэтом для «Окон РОСТА». А знаменитый клоун Виталий Лазаренко использовал их для сатирического антре – он показывал зрителям нарисованные на картоне карикатуры и комментировал их соответствующими строками из произведения своего друга и соратника.

Маяковский В.В. Советская азбука. М.: Изд. автора, 1919.

ВЕСЁЛАЯ АЗБУКА МСТИСЛАВА ДОБУЖИНСКОГО. 1925

Один из участников художественного объединения «Мир искусства» Мстислав Валерианович Добужинский неоднократно обращался к оформлению книг для детей.

Рисунки к «Весёлой азбуке» Натальи Павловой, созданные художником летом 1924 года, отличают изобретательность и мягкий юмор.

Мстислав Добужинский часто посвящал свои работы знакомым детям, а «Азбуку Стивы и Доди» 1911 года посвятил сыновьям Ростиславу и Всеволоду. В «Весёлой азбуке» посвящение особое – это автошарж художника, восседающего на весёлом слоне, который держит в хоботе листок с надписью: «Посвящаю мои рисунки Валерику» (Валериан Добужинский – племянник художника, усыновлённый им в начале 1920-х годов). Те же персонажи, уже как старые знакомые, встречают нас и на страницах азбуки с буквами «Д» (Добрый слон) и «Ж» (Живописец).

Буквы здесь одновременно и герои книги, и элементы книжного декора. «Пляшущие» буквы обрамляют рисованный титульный лист и страницы, на которых поселились Акробат, Бабочка, Водолаз, Градусник, іжик в Ермолке, Злая птичка, Изобретатель, Конькобежец, Лошадка, Маска, Наводнение, Обжора, Пушка, Разбойник, Страус в страхе, Трус, Удочка, Фонарь, Храбрый комар, Цель, Чай, Шуба, Щенок, пЫлЬ, Этна, Юбка, Язык.

Упразднённые реформой алфавита 1917 года буквы «ять», «и» десятеричное, «фита» заняли почётное место под стеклянным музейным колпаком на виньетке в конце книги.

Павлова Н. Весёлая азбука. Рисунки М. Добужинского [Л.]: Брокгауз и Ефрон, 1925.

СКАЗОЧНАЯ АЗБУКА ТАТЬЯНЫ МАВРИНОЙ. 1969

Однажды увидев работы Татьяны Мавриной (1902–1996), её уже не перепутаешь с другими художниками. Её творчество нередко называли лубочным, наивным, едва ли не примитивным – вероятно, не каждому дано оценить изысканность и самобытность её художественной манеры. Выпускница ВХУТЕМАСа, Татьяна Маврина долгое время работала иллюстратором в ряде журналов и книжных издательств. В конце 1940-х она увлеклась русскими сказками. Из путешествий по старинным русским городам Маврина привозила многочисленные зарисовки и этюды, становившиеся основой жизнерадостных, солнечных иллюстраций к детским книгам, театральных декораций, мультфильмов, которые отличали искрящиеся весёлость и энергия, исключительно яркие краски, лёгкость и непринуждённость рисунка, фантастичность и богатство образов.

Вышедшую в 1969 году «Сказочную азбуку» Татьяны Мавриной нередко называют апогеем её творчества. Добрая и озорная, она почти за руку вводила маленького читателя в волшебный мир русской сказки, знакомила его с красотой народного декоративного искусства – от лубка до пряничных узоров и глиняной игрушки.

Неудивительно, что Татьяна Алексеевна Маврина, единственная из российских писателей и художников, была удостоена высшей награды в области литературы для детей – в 1976 году за вклад в иллюстрирование детских книг ей была вручена Премия им. Г.Х. Андерсена, которую часто называют Малой Нобелевской премией (среди других её лауреатов – Астрид Линдгрен, Туве Янссон, Джанни Родари).

Маврина Т.А. Сказочная азбука. М.: Гознак, 1969.

Categories: азбука, учебная книга | Комментарии к записи Сокровищницы духа отключены

Начавшийся для России событиями Смутного времени, событиями короткого, но кровавого царствования Бориса Годунова, XVII век проходил под знаком ожесточенной политической борьбы внутри страны и жестоких схваток с интервентами. Он начал новый период русской истории, который характеризуется слиянием областей, земель и княжеств в одно целое.
Эти изменения не могли не отразиться на развитии русской книжности. Книг стало значительно больше. Заметно возросло количество рукописных книг, печатных книг за столетие было выпущено около 500 названий. Начинает развиваться книжная торговля.
При Иване Грозном книги продавались в Москве на торжище. Существовал книжный ряд, где торговали книгами попы и дьяконы, книги продавались и в овощном ряду вместе с заморскими фруктами, их можно было купить и в лавках, торговавших церковной утварью. Долгое время, до 1597 г., когда «Апостол» был выпущен уже тиражом 1050 экземпляров, печатные книги стоили дороже рукописных.
В XVII в. на Красной площади было определенное место для книжной торговли – Спасский мост у Фроловской башни против Спасских ворот. Каменный мост с четырьмя арками был перекинут через ров, наполненный водой. Спасские ворота иначе назывались Святыми. Это было особо чтимое духовенством место, где собирались «безместные попы», которых нанимали для службы московские бояре. Здесь церковные книги быстро находили сбыт. Лавки имели плоскую односкатную крышу, прилавок был откидным и служил одновременно дверью. Эти лавки у Спасского моста существовали еще в начале XIX в.

Книжный ассортимент в XVII в. постепенно расширялся. Стали продавать «Буквари», «Травники», «Пчелы», различные сборники. Вышла в свет первая русская книга по военному делу, были изданы книги по технике, географии.
Особенность печатного дела в России в XVII в. состояла в том, что это было дело государственное, которое контролировалось государством и церковью. И хотя общий репертуар книг в этот период заметно расширился, первое место среди печатных изданий продолжали занимать книги религиозного содержания.
В нашу задачу не входит детальный анализ книжного репертуара, деятельности отдельных типографий и описание всех заслуживающих внимания изданий. Все это нашло свое место в исследованиях истории издательского дела. Наша цель – выявить изменения, которые произошли в работе над книгой при подготовке ее к изданию. Главным из них в тот период было то, что издательская подготовка книги выделилась в самостоятельный процесс.
В 1614 г. в Москву был вызван из Нижнего Новгорода бежавший туда во время нашествия поляков Никита Федоров Фофанов. Вместе с Кондратием Ивановым и софийским попом Никоном он, по приказу царя, стал восстанавливать разрушенную и сожженную во время войны с поляками типографию, заготавливать станки и шрифты. Из царской казны для этого было отпущено 387 рублей 29 алтын 5 денег, значительная по тому времени сумма[1].
На месте, где стояла раньше типография, на Никольской улице, было построено новое двухэтажное каменное здание. В 1620 г. туда была перенесена из Кремля государева штанба (так называлась тогда типография). В следующем году на Московском печатном дворе уже было занято более 80 мастеровых, а в 1649 г. печатный двор имел 12 станов, на которых работало более 140 человек.
Если Иван Федоров владел всеми типографскими специальностями, сам был и гравером, и печатником, и художником, и переплетчиком, сам готовил к изданию текст, то в XVII в. четко выделилось более 10 полиграфических специальностей: словолитцы, наборщики, тередорщики (печатники), батырщики (набивали краску на печатную форму), олифляники (разводили типографскую краску), рудники (коптили сажу и приготовляли из нее печатную краску), резчики (вырезали пуансоны для отливки литер и деревянные формы для отливки гравюр), знаменщики (художники), переплетчики. В мастеровые брались люди, имевшие «поручные записи» от тех, кто уже работал на печатном дворе.
Перед началом печатания каждой книги служили молебен, рабочим выдавали на калачи. К печати приступали по указу государя и по благословению патриарха. Печатанию предшествовала подготовка текста. Ее вели справщики, назначаемые на должность с ведома царя. Подготовка текста к печатанию стала самостоятельной специальностью.
Однако оказалось, что справщики, не зная греческого языка и зачастую будучи людьми несведущими, допускали новые искажения. Это вызывало недовольство духовенства. Царской грамотой исправление книг поручили иноку Троице-Сергиевого монастыря Арсению Глухому и священнику Ивану Клементьеву Наседке. Для высшего надзора был поставлен архимандрит этого монастыря Дионисий. В царской грамоте писалось, что наблюдение за книжным делом поручено «духовным и разумным старцам», потому что им «подлинно известно книжное учение и потому, что они и грамматику, и риторику знают», в то время как прежние справщики «едва и азбуке умеют… не знают, кои в азбуке письмена гласныя и согласныя и двоегласныя… Священная же философия и в руках не бывала. Божественныя же писания точию по чернилу проходят, разума же сих не понудятся ведети»[2].
Троицкой обители велено было снабжать старцев всем, что нужно, доставлять им древние рукописи, списки, книги, чтобы работа шла скорее. Старцы сидели над книгами полтора года день и ночь. Они сличили более 20 списков, выявили погрешности, прибавления, исправили Требник и другие богослужебные книги. Наконец, решили доложить об окончании работы царю, и в 1618 г. Дионисий отправился в Москву. Исправления приняты не были. Приближенные царя потребовали, чтобы Дионисий и его помощники были преданы суду.
Суд состоялся в Вознесенском монастыре в присутствии матери царя Марфы. Дионисий не смог защитить «разумных старцев». Их заточили, стали истязать, домогаясь признания в мнимой вере. Дионисия объявили еретиком и приговорили к штрафу в 500 рублей. (Чему равнялась эта сумма в переводе на современные деньги, можно представить себе по тому, что обширная боярская городская усадьба с многочисленными хозяйственными постройками продавалась тогда за 300 рублей.) Позже приговор несколько смягчили, и Дионисия оставили в Новоспасском монастыре, назначив епитимью – тысячу поклонов в день. А ведь он был уважаемым и влиятельным человеком, оказавшим большие услуги царю во время осады Москвы поляками: именно Дионисий благословил на войну с поляками князя Пожарского, участвовал в посольстве, звавшем Михаила Романова на царство.
Малейшие изменения привычных текстов, даже в тех случаях, когда необходимость таких изменений была, казалось, очевидна, вызывали гнев церковнослужителей. Особенно возмутила их одна поправка Дионисия в Требнике. В чине освящения воды в день Богоявления Господня было: «Сам и ныне, Владыко, освяти воду сию Духом Своим Святым и огнем». Слово «огнем» было прибавкой переписчиков. Дионисия, восстановившего текст, обвинили в том, что он хочет «огонь вывести из мира».
В 1619 г. из плена вернулся патриарх Филарет, отец царя, и пересмотрел дело Дионисия. Был созван собор. Восемь часов защищал Дионисий правоту своих исправлений, обличил противников в невежестве и с торжеством возвратился в Троице-Сергиев монастырь.
После этого работников для Московского печатного двора стала поставлять Заиконоспасская академия. Ее ученики и выпускники были справщиками и руководителями типографии. Это ученые справщики Алексей Бурцев, Карион Истомин, Николай Семенов, Федор Поликарпов.
Во второй половине XVII в. справа книг на Московском печатном дворе была уже налажена. Одним из доказательств этого является создание библиографического труда – «Оглавление книг, кто их сложил»[3]. Автор его точно не установлен. Исследователи называют имена нескольких известных в то время переводчиков и писателей: Сильвестра Медведева, Федора Поликарпова, монаха Ефимия, справщика печатного двора Никифора.
По всей вероятности, «Оглавление» было составлено при печатном дворе как справочник, чтобы не повторять уже сделанного. Книги в нем расположены по алфавиту, названы авторы и заглавия. Иногда об авторах сообщаются краткие биографические сведения. Так, здесь рассказано о приезде в Москву Максима Грека, о том, как он «о лете едином и пяти месяцех переложи от Еллинска в словенский язык Псалтырь», упоминается о его помощниках Власе и Мите-Толмаче, о писарях-монахах, данных ему в помощь. Подробно говорится о содержании трудов Грека[4].
Для нас «Оглавление» особенно ценно тем, что большинство книг описано в нем de visu. Книги, которых составитель не видел, отмечены условным знаком. Этот труд в целом свидетельствует о высокой для своего времени библиографической культуре. Содержание книг раскрыто, для печатных указаны место, год издания и типография. Например, «Василий царь греком к сыну своему Яву царю мудру завет написа, имущ глав 66. Печатана в Москве лета 7170 в 8»[5]. Здесь впервые в русской книге дан вспомогательный алфавитный указатель имен и предметов, сокращения объяснены в специальном приложении.
Справа книг велась в правильной палате, находившейся во втором этаже здания на Никольской улице, напротив палаты приказной. Часть помещения была отделена дощатой перегородкой под казенку, чулан, где хранились «впредь до переводу» на случай нового издания «кавычные книги», с которых производилась печать. Здесь же находились старинные рукописи и книги, к которым часто обращались при справе. Стены и потолок правильной палаты были украшены росписью, в три окна вставлены слюдяные оконницы.
Справщики работали за большим дубовым столом, крытым красным сукном. В росписи, хранящейся в делах типографского архива, говорится, что сукнишко красное настольное ветчано (ветхое). Шесть сукон красных багрецовых были предназначены для того, чтобы носить царю книги «в поднос». Царь сам «клал цену» на книгу.
Печатный двор должен был снабжать все церкви богослужебными книгами. Введение книгопечатания послужило косвенной причиной реформ патриарха Никона, повлекших за собой церковный раскол, разрыв между единообразием церковного чина, закрепляемого тиражированием богослужебных текстов, и старой верой, приверженцы которой воспринимали нововведения как посягательство на истинность религиозных догматов. В этих условиях точное следование греческим и славянским источникам, взятым при печатании за образец, было обязательным требованием. Окончательную редакцию утверждал сам Никон. Справщикам запрещалось без доклада делать в тексте исправления. Приказ был строг: если книжные справщики «на чистых переводах станут речения переменять или убавливать, или прибавливать вновь», за самовольство и непослушание им грозила жестокая кара. Записная книга царских указов позволяет установить их имена. Справой обычной было занято три, иногда четыре справщика, чтец и писец. Позже появилась должность книгохранителя. Чтец и писец были люди светские. Справщики, как правило, монахи, «старцы». Их обязанности были точно определены: «Должность справщиков – исправлять книжное правление, дабы в печатании книжном каковых погрешности не было»[6]. Если книга печаталась с рукописного оригинала, справщик работал с копией, специально подготовленной для него писцом, которую тщательно выверяли, прежде чем отдать наборщикам[7].
Готовя к выпуску новое издание книги, обычно придерживались ее последнего издания, но это не исключало работы с другими источниками, о чем свидетельствуют пометы справщиков на полях кавычных книг. Сохранился оригинал 1641 г., с которого в 1682 г. перепечатывался церковный устав, поправки сделаны чернилами и киноварью, вставки занесены на вклейки. Текст, подлежащий исключению, перечеркнут киноварью, некоторым статьям приданы новые заглавия, изъяты непонятные слова, иногда изменен порядок статей, несколько статей изложено по-новому или сокращено, проведена орфографическая и пунктуационная правка. В отдельных местах на полях – объяснение правки, например, «многие разности и несогласия» или заметки: «доложить», «спросить». Любое изменение в тексте грозило обвинением в ереси[8].
Особое место в истории редактирования русской книги XVII в. занимает формирование учебной книги как типа издания. Первыми книгами, предназначенными специально и только для обучения, были «Азбука» Ивана Федорова, изданная им во Львове, и его «Азбука», отпечатанная в Остроге[9]. Помимо того что этот факт интересен сам по себе, он подтверждает связь Ивана Федорова с просветителями западных русских областей и позволяет установить влияние на его издания традиций Острожской школы, или, как ее тогда называли, – Острожской академии.
Острожская школа, Киево-Могилевская академия и киевское Богоявленское братство сыграли заметную роль в развитии русской культуры XVII в. Западнорусские земли были в то время ареной острой политической борьбы, и книги, изданные там, отчетливо свидетельствуют о ней. Их целью было защитить от католицизма самобытные культурные традиции. Такой книгой был, например, «Синопсис» Иннокентия Гизеля, изданный в 1674 г. Его автора, преподавателя и ректора Киево-Могилевской академии, ставшего впоследствии архимандритом Киево-Печерской лавры, современники называли за ученость Аристотелем. «Синопсис или краткое собрание от разных летописцев о начале славяно-российского народа» – одна из первых русских печатных книг по истории. Практически это был первый русский печатный учебник истории. Книга выдержала больше двенадцати изданий.
В издании учебных книг в Киеве, Остроге, Львове сформировалась определенная традиция. «Азбуки», «Буквари», «Грамматики», где эта традиция прослеживается особенно ясно, попадая в столицу, влияли на создание подобных им книг, часто служили образцами для новых изданий.
В XVII в. свои особенности начинает обретать редакторская подготовка не только учебных книг. Но это пока лишь первые шаги.
Большинство литературных произведений издавалось тогда без имени автора. В изданиях 40–50-х годов XVII в. указывались только те авторы, которые почитались отцами церкви. Позже стали указывать переводчиков. Лишь самый конец XVII в. дает нам имена двух талантливых литераторов: Кариона Истомина и Симеона Полоцкого. Обоих отличала любовь к просвещению, литературе, к книге и книгопечатанию.
Карион Истомин был справщиком печатного двора, затем «смотрителем царственной типографии». Ему принадлежат несколько трудов различного содержания. Особенно известны два букваря: лицевой «Букварь» в лист и «Букварь» в четверку. В 1692 г. Истомин преподнес свой рукописный «Букварь», куда вошел почти целиком «Букварь» Смотрицкого, царице Наталье Кирилловне.
Симеон Полоцкий вошел в нашу историю как талантливый литератор и политический деятель. Он был влиятельным человеком, приближенным царя. Для печатания его сочинений была даже учреждена специальная так называемая Верхняя типография в Кремле, которая выпустила шесть книг Полоцкого.
Особенно популярны были два его стихотворных сборника – «Вертоград многоцветный» и «Рифмологион».

В каждом стихотворении «Вертограда» содержалось какое-то остроумное определение, нравственное указание. В «Рифмологионе» собраны стихотворения на разные случаи придворной жизни, приветствия, поздравления и т.д.
Эти книги Симеона Полоцкого были первыми русскими авторскими печатными стихотворными сборниками. Анализ их позволяет утверждать, что исторически первым компонентом, определившим тип издания произведений художественной литературы, его характерные внешние особенности, был порядок размещения произведений. Сборники Симеона Полоцкого свидетельствуют о продуманности композиции. В его «Псалтыри рифмованной» псалмы идут в обычном порядке оригинальных текстов «Славянской Библии», в «Вертограде» – по алфавиту заглавий, в «Рифмологионе» осуществлен хронологический принцип. В композиции Симеон Полоцкий видел средство организовать материал и обеспечить читателю те практические удобства, которые впоследствии достигались при помощи аппарата издания.
В середине XVII в. титульный лист становится элементом оформления книги. Впервые он встречается в острожских изданиях Ивана Федорова. В XVII в. титульный лист стали украшать рамкой, иногда гравюрами или наборными украшениями. Кроме названия книги титул обычно сообщал выходные данные, которые до этого содержались в «летописи», помещенной в конце книги.
Эпоха наложила свой отпечаток и на манеру, в которой составлялись заглавия книг. К концу века они стали многословными и чрезмерно подробными, словно стремились сразу сообщить читателю все, о чем сказано в книге, и предвосхитить иные толкования, особенно в изданиях официальных. Однако материала для наблюдений это время дает так немного, что говорить о формировании специфических редакторских приемов в издании произведений художественной литературы затруднительно.

Categories: азбука, учебная книга | Комментарии к записи РЕДАКТОРСКАЯ ПОДГОТОВКА КНИГ В XVII ВЕКЕ отключены